Апостолы утешения

     ...Больше четырехсот лет назад в этих краях произошли события, которые коренным образом повернули ход истории. До Шелонской битвы и Коростынского мира существовали мелкие недружелюбные страны, населенные славянами. После сражения и соглашения уже можно было говорить о русской нации и российском государстве. Да, именно в сельце Коростынь родилась наша Россия!

     Обычная в сущности история - славяне грызлись между собой и во времена Рюрика, и сейчас грызутся. Ну, разве что убивать друг дружку перестали, да и то лишь относительно недавно: бендеровцев и власовцев еще помнят наши деды... Битва на Шелони как-то всегда старались держать в тени, не слишком акцентируя внимание на ее подлинной сути. И российские, и советские историки рисовали историю нашего государства как путь к единению. Хотя на самом деле даже самый консервативный историк не рискнет заявить, что дорога была одна. Существовали перепутье и всякий раз славяне стояли перед выбором. Но то, к чему мы пришли сейчас - с президентом, наделенным царскими полномочиями, чиновниками с мышлением опричников (“кто нам неугоден - замочим в сортирах!”) и боярами-олигархами - этап нашего крестного пути. Мы достойны их ибо дозволили им управлять нами именно так. Я не верю в масонские заговоры и “протоколы” каких-то там мудрецов. Но я верю в то, что установление истины относительно нашей природы и наших корней приблизит нас к пониманию нашего предназначения - не как абстрактного “российского народа”, а в качестве каждой отдельной личности. Ведь каждый из нас - уникальное созданье Божье, ЧЕЛОВЕК. При нынешнем-то правлении мы - “население”, “электорат”, “налогоплательщики” и т.п. Вот, откуда и во мне тоска и по Великому Новгороду, и по вечевому колоколу, в который каждый мог позвонить, созывая люд, и сказать: “Братья, тут мне в голову мысль пришла...”

     Известие о том что новгородское духовенство устраивает крестный ход от места Шелонской битвы к селу Коростынь, покоя не давало несколько лет. Когда наконец мне посчастливилось пройти данным путем, выяснилось, что “новгородское духовенство” представлено всего лишь одним священником и несколькими его светскими сподвижниками. Батюшку зовут отцом Николаем. Полное имя - Николай Николаевич Епишев. Именно этот человек придумал саму идею крестного хода, а так же стал инициаторам установления поклонных крестов на местах ключевых событий истории того времени. О. Николай - иерей, настоятель Покровской церкви, что в селе Борисове. Успенский храм в Коростыни батюшка окормляет, то есть приезжает служить сюда раз в неделю. Есть и еще один храм в его приходе. Это обычная практика, ибо приходы маленькие и на каждом священнике по несколько храмов. Это хорошо еще, что о. Николай в селе живет (Борисове), другие-то батюшки вообще из городов наезжают на свои приходы, зачастую - изредка.

     Крестный ход, от памятного места, где стряслась достопамятная битва между новгородцами и москвичами, начался необычно. К нам присоединились детишки из детского дома, который находится в деревне Велебицы. Прошли мы с детьми через Скирино, Велебицы, Песочки; значительный путь - 7 километров. Молились об упокоении душ павших воинов. Дети поняли суть события - и не только потому что батюшка объяснил - детский дом работает под эгидой Церкви. В нем воспитываются дети петербургских наркоманов, пьяниц и прочих заблудших душ. Они слишком много страдали, а потому внемлют страданиям людей всех времен и народов. Местные жители (почти на всем пути) смотрели на нас приблизительно как телята или курицы. Ощущение, что люди погружены в свои заботы напрочь и ничего дальше своего двора не видят. Великая депрессия... Расстались с детишками у деревни Хвойная; нам, взрослым, предстоял путь еще в 38 километров.

     Место битвы - излучина реки Шелонь, у деревни Скирино. Раньше она была “Секирино”, но название решили смягчить. Рядом в Шелонь впадает речушка Дряна, названная так потому что для новгородцев “дело здесь было дрянь”. Рядом, в Велебицах, церковь Иоанна Богослова. Московские правители не любили Новгород, но Иван Васильевич велел построить храм во имя апостола Любви. Вообще крестный ход заходит в несколько селений и в некоторых есть церкви. Все восстанавливаются, ремонтируются, везде мы встречали рабочих. Батюшка отслуживал в церквах молебен, рабочие с любопытством смотрели. Священника мы встретили только в одной церкви, новострое, что в районном центре Шимск. О. Яков, дородный и деловитый батюшка, приветствуя о. Николая, ворчал: “Все ходят, ходят...” Да, о. Яков не ходок, а строитель. Но ведь и строится-то шимская церковь за казенный счет. Зато мне стало ясно, почему о. Николай в своем рвении один: большинство священников не стремятся смотреть за границы своих приходов, они сосредоточены на хозяйственных проблемах. Да, стройка нужна. В том же Коростынском храме, которую окормляет о. Николай, тоже шла работа: специалисты ремонтировали кровлю на куполах, красили кресты. Но ведь кроме храма существует еще и небо, и звезды...

     - ...Все спрашивают, зачем крестные ходы? - Говорил на привале о. Николай. - А мы просто восстанавливаем нить, которая соединяла Россию в одно целое...

     Об этом мы беседовали в одной из церквей, в селе Горцы. Так село назвали, когда в Россию сослали чеченов во времена Кавказской войны (не нынешней, а тогдашней, 150-летней давности). Ныне в селе новые “горцы”, цыгане, которых здесь несчетно. Никто их ниоткуда не выселял, сами себе нашли пристанище. Цыганские девочки гордо несли хоругви по Горцам, батюшка благословлял и окроплял святой водой всех. Под одним Богом ведь ходим.

     На следующий день после крестного хода в Коростынской школе состоялись научные чтения, посвященные Шелонской битве. Их тоже о. Николай организовал. Особенно запомнилось выступление профессора-историка Михаила Николаевича Петрова. Он рассказал о том, что кровавые междоусобицы были характерны для всего “цивилизованного” мира XV века. И Франция, и Германия тогда тоже стремились к объединению. Именно в эту эпоху Макиавелли писал свой трактат о сильном государе и сильном государстве. В русских землях, в среде священства шла политическая дискуссия между т.н. нестяжателями и иосифлянами о том, какой будет Русь. В итоге победили последние, что помогло усилению Московии.

     Новгород со своим населением в 40 000 тогда превосходил Париж и Лондон. Но поднималась Москва и множились ряды ее союзников. Новгород хранил свою независимость, но, когда сила его ослабла, новгородцы призвали править собой ставленника польского короля Казимира (изгнанного из Киева Михаила Олельковича). Москва взяла верх, она заставила подписать Новгород кабальный мирный договор. Но с того самого 1471 года Русь (теперь уже в лице Московского государства) воспринималась не как поставщик пушнины, а как сильный игрок на поле мировой политики.

     Но здесь есть один коварный момент. И последователи Нила Сорского (нестяжатели), и адепты Иосифа Волоцкого выступали за единодержавие, то есть за власть иерарха, который стоит над группой лучших умов нации. В итоге Московское государство (в особенности при внуке победителя Шелонской битвы Ивана III, Иване IV Грозном) пришло к самодержавию, к управляемой “вертикали власти”, движение которой зависит от любого каприза (а то и маниакального приступа) “отца всех народов”. Всего несколько лет смутного времени, наставшего после падения казалось бы незыблемого престола - и Русь безнадежно отстала от Европы. Более того: 400 с лишком лет прошло, а Русь все еще “строит вертикаль”, ее правители пытаются удержать народы, стремящиеся к независимости. И методы борьбы все те же: “Недовольны? Карательную экспедицию на вас! В крови потопим!”

     Да, любой стране нужен лидер. В Новгороде 1471-го таковой оказалась вдова посадника Марфа Борецкая, поведшая не слишком умную политику по отношению к Москве (на Новгородчине до сих пор говорят: “Эх, опять послушались бабы, не сделали наоборот - и вот...”). Мелкие княжества предпочли подчиниться молодому и сильному Ивану Васильевичу, пробившемуся на великокняжеский престол при помощи жестокости и ума. Да, Ивану III можно вменить в заслугу, что он покорил Новгород. А вот Киев был потерян навсегда; он попал под власть Литвы еще в 1363 году. Еще в XVII веке жители Украины называли себя “русскими” (а москвичей - “москалями”). Хотя и у жителей Киевщины, и у жителей Новгородчины были общие корни и почти одинаковое наречие. Ныне Киев и Новгород - разные миры, можно сказать, они антиподы.

     И вот еще о чем рассказал профессор Петров. Оказывается в Институте истории, что в Питере, отдел древнего Новгорода был расформирован еще в 1992 году. Нет у нас теперь подлинных специалистов по Новгороду! Получается, о. Николай, стремящийся бередить души, подхватил оброненное знамя...

     И о. Николай, и его супруга Наталья Ивановна - ленинградцы. В Борисово они попали вроде бы случайно, батюшку рукоположил в священники и поставил на этот приход патриарх Алексий II (он тогда был митрополитом). Это было еще при советской власти, в 1987 году. У о. Николая в Ленинграде было больная мама, он хотел вернуться домой, однако Божье приведение привело сюда, на берега озера Ильмень. Борисово - село рыбачье, здесь народ озером жил во все времена и никогда не голодал. И на церковь люди привыкли смотреть как-то свысока. Чуть не понравиться священник - жалобы в епархию; попы в Борисове каждые два года сменялись. Но ничего, обвыклись батюшка с матушкой, народ их не гнал. А два года назад батюшка Коростынскую церковь взял в окормление. Священник оттуда малодушно сбежал, потому что Коростынь - село бедное, рыбу здесь не ловят, а колхоз развалился.

     У батюшки три высших образования (торговое, филологическое и духовное), и вдобавок среднее музыкальное. Все это в жизни пригодилось. Как филолог он пишет статьи о Достоевском. Как “торговец” он умеет разыскивать деньги на восстановление храмов и установку поклонных крестов. Как духовное лицо он проповедует Слово Божье. Просветительская деятельность о. Николая - в особенности крестные ходы и чтения - особая миссия. Батюшка считает, что сейчас это очень важно - и вот, почему. История XV века как бы накладывается на историю века XXI; сейчас России очень важно устоять против разброда и не изменить вере.

     Тут шальная мысль пришла. Не проиграй Новгород, не сдайся Москве - Вологда, Вятка, Заволочье, Псков... может не имели бы мы сейчас ту позорную картину, которую вынуждены переживать сейчас: в Москву со всех городов и весей едут на заработки мужики-гастарбайтеры. И кланяются москвичам, соглашаясь на самую тяжелую работу... Удручающая картина, можно сказать, “зловещий праздник бытия”. А ведь Новгород-то в свое время спасла именно Москва! Точнее, Центральная Русь, столицей которого был град Владимир. Это случилось в 1238 году, в годину нашествия татар. Русские князья, сдав Батыю Ростов, Ярославль, Тверь, Торжок, Дмитров, Кострому, Москву и много других городов, встретили русские князья татар на реке Сить. Они были наголо разбиты, Великий князь Юрий Всеволодович погиб на поле боя. Но татары в результате были измотаны и отказались от планов похода на богатый Новгород.

     И вот прошло после Ситской битвы 233 года. Московия, сотрясаемая татарскими набегами и унижаемая поездками великих князей за ярлыком в Орду, существовала на постоянном военном положении. Новгород откупался от Орды и развивал свою демократию. Так продолжалось до той поры, пока Орда не ослабла, а Москва не почувствовала своей силы.

     Партия Марфы Борецкой приучала новгородцев к мысли о союзе с поляками. Была в Новгороде и промосковская партия, однако она была слаба - по причине того, что новгородцы считали Москву пропащей. “Литовская” партия послала к царю Казимиру посольство звать “на кормление” Михаила Олельковича, ревнителя православия и восстановителя Печерской обители в Киеве. Вече составило проект договора с Казимиром, по образцу договорных грамот с великими князьями. Согласно проекту королю не дозволялось строить костелов на Новгородчине, а Новгородская епархия приобретала автокефальность. Узнав о сепаратном сговоре, Иван Васильевич послал в Новгород посольство, которое с позором было изгнано. Мосты были сожжены.

     Москва собрала незначительную силу (летописи сообщают цифру 7000), но это были профессиональные воины. Новгородцы отвыкли от воинственности и на войну противники Москвы вынуждены были гнать плотников, гончаров да перевозчиков. Всего в новгородское ополчение было собрано около 40 000 человек. Есть мнение, что летописцы приврали и численности войск так сильно не разнились, но суть не в этом. Первая стычка, аккурат у Коростыни, возникла 23 июня. Новгородцы думали напасть внезапно, на ушкуях - с озера. Москвичи вовремя заметили противника и бросились на них не мешкая. Они смяли новгородскую пехоту, идущую впереди, а конный отряд (наемных воинов) на помощь не поспешил; после они оправдывались тем, что их послали на псковичей, а с Москвой воевать было не велено. Было убито 500 новгородцев, многих взяли в плен. Пленным отрезали носы и губы - с тем и отпустили.

     Изуродованные воины навели на Новгород оцепенение: татарский обычай, примененный москвичами, возымел действие. Надежда была на Казимира и к нему был послан гонец. А войско новгородское двинулось вверх по реке Шелонь - по левому берегу - в надежде соедениться с поляками и псковичами. Москвичи двинулись по правому берегу. Были моменты, когда войска оказывались друг от друга в досягаемости полета стрелы. Но не стреляли, а лишь переругивались через реку, поливая друг друга грязными словами. Московский летописец трактует это так: “Окаянные как псы лаяли износя хульныя словеса на самого великаго князя...” У речки Дрянь остановились ночевать.

     А рано утром, в воскресенье 14 июля москвичи с ясаком “Москва!!!” бросились с высокого берега Шелони - и рванули в атаку. Новгородцы были убеждены, что враги утонут, однако москвичи попали на невесть откуда взявшийся брод. Крикнули новгородцы: “Святая София и Великий Новгород!”, и началась сеча. Новгородцы стали прогонять москвичей за Шелонь, они были воодушевлены своим значительным превосходством, но вдруг сзади на них напал отряд... конных татар! Больше двух веков для Новгорода татары были будто черти из ада, нечто не от мира сего... К тому же воевода москвичей Холмский приказал стрелять не в людей, а в лошадей; лошади у новгородцев едва оторваны были от мирных работ, они были не обстреляны. Среди новгородцев поднялась паника. “Господь ослепил их, - говорит современник, - поглощена была мудрость их; бежали в леса, бежали в болота, более счастливые, у кого кони были пошибче, летели без оглядки до тех пор, пока кони под ними не падали и не испускали дух; а некоторых кони донесли до Новгорода, да они со страху не узнали его и бежали мимо него...” И все еще раздавался у них в ушах страшный ясак: “Москва!!!”

     Новгородцев погибло 12 000 человек. Были взято много пленных; так же москвичи захватили новгородские знамена и договорную грамоту с Казимиром. К нему новгородские послы так и не пробились: их не пустили ливонцы, ненавидевшие как москвичей, так и поляков с литовцами. 27 июля великий князь прибыл в Коростынь; он готовился идти на великий город. Но в это время прибыли новгородские послы и били к нему челом: “Господин великий князь Иван Васильевич Всея Руси! Господа ради, помилуй виновных пред тобою людей Великаго Новгорода, своей отчизны! Покажи, господине, свое жалование, смилуйся над своею отчиною, уложи гнев и уйми меч...”

     И составлены были две договорные грамоты. По одной из них Новгород отрекался от союза с Казимиром; по другой Новгород попадал в зависимость от Москвы, отступался от ростовских и белозерских земель, обязывался заплатить великому князю 15 500 “деньгами в отчет”. Иван по милости скинул одну тысячу. Полностью исчезала церковная независимость Новгорода.

     Некоторые историки утверждают, что Новгород покорила не Москва вовсе, а часть Золотой Орды, “Московский улус”. Мол, Азия поглотила европейский оплот славян. Вопрос сложен и вполне имеет право обсуждаться. Как-нибудь мы посвятим этому отдельный материал...

     Новгородский вечевой колокол потерял свое звание в 1478 году; он был увезен в Москву. Вреде бы все, с сепаратизмом покончено. Но есть одна странная деталь духовной жизни Новгорода. Поставлен был новгородским владыкою московский протопоп Симеон, переименованный после принятия сана в Сергии. Как и нынешние москвичи, он был надменен и горд, везде он давал понять, что пришел пасти плененных и порабощенных. Пришел он в Сковородку (район средневекового Новгорода) и посмеялся над гробом почитаемого новгородцами владыки Моисея: “Что я буду этого смердьячего сына смотреть?!” Но, когда он расположился во владычных палатах, стали к нему по ночам являться усопшие новгородские владыки. А после уже и днем, будто наяву являлись. Они твердили: “Не по правилам ты осмелился сесть на новгородский престол! Оставь его...” Симеон сперва бодрился. А после Сергий-Симеон сделался как помешанный: выйдет из кельи без мантии, сядет под стенами Святой Софии, и глядит бессмысленно. Через десять месяцев его больного свезли в Троицкий монастырь. Москвичи впрочем придумали объяснение: новгородцы, мол, отняли ум у владыки волшебством. Приемников Сергия-Симеона усопшие новгородцы уже не беспокоили.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Новгородская область.